Морган ускользает. Э. Тайлер.

Конец 1960-х. Моргану за 40, у него косматая борода, из-за которой он выглядит гораздо старше. Морган — обладатель обширного гардероба из самых причудливых костюмов и удивительных головных уборов, от тропического шлема до наполеоновской треуголки. Каждый день Морган меняет наряды, примеряя новые личины, и в своих странных костюмах он бесцельно прогуливается по улицам, спасаясь от домашней тоски. Его фантазии — бегство из реальности, в которой у него милая, но ничем не примечательная жена, выводок из семи дочерей, несчастливая сестра и полубезумная матушка. Выдумщик Морган заперт внутри своего семейного бытования, ему чудится, что настоящая жизнь, бурная, яркая, необычная, где-то совсем рядом, надо лишь внимательно всматриваться в мир, и однажды он тебе откроется во всем своем многообразии. И как-то раз Морган встречает Эмили и Леона, скитальцев по собственному выбору, показывающих то тут, то там кукольные спектакли. И отныне жизнь Моргана меняется… Эксцентричный, причудливый, ироничный, грустный и очень теплый роман Энн Тайлер о семье, ее радостях и ужасах.Пресса о книге:Мастер подробностей, удивительный знаток человеческих отношений, Тайлер пристально вглядывается в то, что принято считать рутиной, и превращает скучную и обыденную историю обычной жизни обычного человека в захватывающий роман. Наталья Ломыкина, РБК.Можно сказать, что Энн Тайлер пишет про людей, которые обречены скитаться без цели и смысла. Но она никогда не оставляет своих героев в одиночестве. В ее книгах всегда есть путеводный свет, и невозможно так потеряться, чтобы тебя не нашли. Лиза Биргер, Горький.Морган похож на писателя, он постоянно перевоплощается, примеряет на себя чужие жизни, влезает в чужие шкуры, он проживает десятки жизней — просто чтобы взглянуть на собственную чужими глазами и очароваться е. Я не знаю писательницы более остроумной, чем Энн Тайлер. Такое впечатление, будто он пишет одну страницу едкой кислотой, а другую — волшебным ангельским пером. Она пишет о смерти, в каждой строке помня о смерти. Она великолепна. John Leonard, The New York Times.Лишь дочитав роман Энн Тайлер, про него начинаешь что-то понимать. В сравнении с произведениями других гигантов американской литературы, писавших и пишущих о семье, здесь вроде как многого не достает. Нет драйва и желчи, присущих романам Джонатана Франзена. Нет всепоглощающей любви, которой окружает своих персонажей Элизабет Страут. Нет монументальности Фолкнера или надтреснутости Апдайка. Но перелистнув последнюю страницу Тайлер, начинаешь осознавать, что пропустил — вместе с персонажами — огромное количество событий, мимолетных реплик, целые куски жизни. Сергей Кумыш, Фонтанка.Энн Тайлер — гениальный летописец семейного хаоса, рядом с ней можно поставить только Джона Апдайка. James Wolcott, The New York Review of Books.Энн Тайлер без резких движений, без пафоса и ненужной аффектации заставляет читателя разглядеть за глянцевым фасадом нечто невыразимо пугающее и депрессивное. Как в известной оптической иллюзии, она позволяет увидеть на картинке одновременно и черта, и ангела. И от того, что каждая деталь, каждая мелочь в созданном Тайлер мире выглядит такой живой, такой теплой, узнаваемой и всеобщей, становится по-настоящему жутко. Галина Юзефович.Главная в мире и вечно повторяемая фраза про семью принадлежит Льву Толстому, но с некоторых пор главная в мире литература про семью — американская (и она же, кстати, самая зацикленная на Толстом). Именно она пытается нащупать эти странные спрутообразные узы, связывающие бабушек и внуков, сестер и братьев, родителей и детей. Главное — родителей и детей. Энн Тайлер именно таким нащупыванием и занимается. Но от более прославленных современников-соплеменников вроде Апдайка и Франзена ее отличает даже не то чтобы мягкость, а надежда. Анна Наринская»Уютный» и «домашний» — эпитеты, которые очень часто употребляют в отношении романов Тайлер и подчас ставят ей в вину. Но в этом — изящном превращении самой, казалось бы, скучной обыденности в произведение искусства — и заключается ее главный талант. Афиша