АлП.Левиафан.Разбор по косточкам

В кино не может быть случайностей. Особенно если речь о фильме, получившем приз за лучший сценарий на Каннском кинофестивале и номинированном на премию «Оскар», и если его режиссер — Андрей Звягинцев.Еще до выхода «Левиафана» в прокат кинокритик Максим Марков посмотрел фильм три раза. И был настолько впечатлен заложенными в нем идеями, рифмами, которыми пронизана вся картина, совершенством ее художественного воплощения, что у него возникло огромное число вопросов, в том числе таких, которые обычно режиссерам не задают.Хотелось поговорить не о фильме в целом как о монолитном произведении, а в буквальном смысле разобрать «Левиафан» по кусочкам, пройдясь кадр за кадром. Почему так, а не вот так? Что здесь специально, а что, может быть, непреднамеренно? Почему такой ракурс, почему такая крупность? Контролировал ли режиссер каждый жест или нашлось место для импровизации? Что делали, чтобы каждый кадр картины был уникальным?И Андрею Звягинцеву идея такого разговора пришлась по душе.Шесть дней разговоров — не только о фильме, но и о том, что он отражает: о жизни в России, о положении человека в мире, о жизненных ценностях и идеалах. Недели расшифровок. Месяцы редактирования. Результат — два в одном: уникальный мастер-класс от режиссера с мировым именем о том, как создается Настоящее Кино, и глубокое личное интервью яркого человека, лидера мнений.Все зависит от того, кто смотрит на человека. Я, например, не нахожу наших героев «некрасивыми». Даже напротив, я вижу здесь правдивый портрет. Он не может быть некрасивым, потому что человек такой, каким является. И если правдивый — значит, уже исполненный красоты. Я рассуждаю именно так: правда и есть сама красота. Мы не можем обличать этих людей, потому что они суть наши собственные отражения в зеркале. И уже потому, что мы имеем дело с художественным произведением, а не с социологическим портретом, не с документом, уже по одной этой причине можно говорить только о мере правдивости в изложении событий или о мере подгона. Для меня — это точно не подгон. А если кто-то станет говорить, что «все это вымысел», что фильм «запредельно конъюнктурен», что «таких людей не бывает» или что «в России так не пьют», в ответ я буду утверждать, что этот человек не знает своей страны.— У вас, в принципе, вневременная история — разве что портрет Путина указывает, что это по крайней мере двадцать первый век. И «Pussy Riot» — единственная очевидная примета времени, показывающая, что все это — здесь и сейчас. — Именно. 2012 год. В 2013-м о них уже меньше говорили. Только редкие вести из мордовской колонии долетали. Мы снимали фильм в тринадцатом году, осенью, а работали над сценарием в двенадцатом. И это словно дань времени, тому событию, что всерьез раскололо тогда общественное мнение.Почему государство так устроено, что без конца, из века в век, нужно напоминать о том, что человек — мерило всех вещей?! Если для власти человек перестает быть целью и превращается в разменную монету, если на его костях строят «благое дело», используют человека как средство, то каких других эпитетов заслуживают такие властители?Вообще, в этот раз я поймал себя на том, что в монтаже иногда верным бывает ворваться в самую гущу диалога, не стесняться отрезать даже несколько реплик по началу эпизода или по его концу. Если ловишь себя на чувстве, будто твои герои в начале эпизода только разгоняются к сцене, не стесняйся войти в нее позже.Кинорежиссер, сценарист. Лауреат Каннского и Венецианского фестивалей. Дважды номинирован на премию «Оскар», дважды — на премию Британской киноакадемии BAFTA. Обладатель премии «Золотой глобус» за фильм «Левиафан» в 2015 году. В 2018-м его картина «Нелюбовь» награждена премией Французской киноакадемии «Сезар» за лучший иностранный фильм. Лауреат главных российских премий в области киноискусства «Золотой орел» и «Ника». Член Американской и Европейской киноакадемий.В его фильмографии — «Возвращение», «Изгнание», «Елена», «Левиафан» и «Нелюбовь».