Июнь

Новый роман Дмитрия Быкова — литературное событие, эксперимент, творческий опыт над текстом, сюжетом, самим собой и читателем. «Июнь» ждали несколько лет. И это эксперимент втройне:- три сюжета, объединенные одним временем — с сентября 1939-го по июнь 1941 года;- три героя, столкнувшиеся с эпохой лоб в лоб;- три истории, которые разрубает война.В списке самых ожидаемых книг года, по версии «Meduza» и «Forbes Russia».Новый роман Дмитрия Быкова — как всегда, яркий эксперимент, литературное событие. Три самостоятельные истории, три разных жанра. Трагикомедия, в которую попадает поэт, студент знаменитого ИФЛИ. Драма советского журналиста: любовь и измена, эмиграция и донос, арест и предательство. Гротескная, конспирологическая сказка о безумном ученом, раскрывшем механизмы управления миром с помощью языка и текста. В центре всех историй — двадцатый век, предчувствие войны и судьбы людей в их столкновении с эпохой.Об авторе: Дмитрий Быков — писатель, поэт, публицист, биограф, журналист, преподаватель, литературный критик, радио — и телеведущий, проще перечислить, кем Дмитрий Быков НЕ является. Кто-то знает его как автора стихотворного видеоальманаха «Гражданин поэт», кто-то — как постоянного колумниста несчетного множества современных печатных изданий, кто-то — как биографа Маяковского, Пастернака и Окуджавы. Но все-таки главная среда обитания Быкова — поэзия и литературная проза, здесь он, пожалуй, не имеет себе равных, о чем говорит и ряд престижных премий, от «Большой книги» и «Национального бестселлера» до «Бронзовой улитки» и «Международной литературной премии имени А. и Б.Стругацких».Цитата:»В России нельзя быть хорошим человеком, Боря понял это давно, потому что все коллизии, которые продуцировала Россия, были коллизии увечные, выморочные. Вот почему всякий моральный выбор непременно превращал тебя в подлеца. Если ты сопротивляешься, ты желаешь зла миллионам, которые счастливы. Если не сопротивляешься, ты предатель собственных взглядов. Слово «предатель» вообще становилось самым употребительным».»Больше всего на свете Крастышевский боялся войны. Нет, больше всего на свете, как мы помним, Крастышевский боялся замкнутого пространства. Но война-то и представлялась ему апофеозом замкнутого пространства: окоп, со всех сторон сыплется земля, нельзя никуда пойти без разрешения, все время куда-то бежать, обязательно умирать, а смерть и есть самая безнадежная замкнутость».»Надо было как можно скорей сочинить остальное, как можно больше выхватить из внезапно приоткрывшегося окна, которое вот-вот должно было затянуться снова, — тем более что и вечер начинал сгущаться, и было странное чувство, что кончается нечто огромное Может быть, кончалось и само это жалкое чувство весеннего воскрешения, равноденствия (ах да — он вспомнил! — равноденствие), и подступало нечто гораздо более грозное».Отзывы:»Ни одна книга не давалась мне так трудно, как эта, но и ни одна книга не рассказывала обо мне так много ужасных вещей». Дмитрий БыковКлючевые слова: Дмитрий Быков, Июнь, война, репрессии, ИФЛИ, Тридцатые годы, Теория литературы, Вторая мировая война, террор, Россия, роман, художественная проза, драма, трагикомедия, коспирология